21 мая изданию об играх «Канобу» исполнилось 10 лет. За это время оно успело пережить бурную молодость, несколько лет пробыло частью медиахолдинга Rambler&Co, а в 2016 году снова ушло в свободное плавание. «Роем!» поговорил с основателем «Канобу» Гаджи Махтиевым о суде с «хорошей компанией», проблемах молодых главных редакторов, запуске «Netflix про игры», блогере Соколовском и киберспортивном инвесторе Усманове.
«Де-факто я начал с нуля»
«Канобу» уже год живёт без Rambler&Co. Насколько легче или тяжелее стало вне холдинга?
Юридически мы вышли из холдинга только в сентябре прошлого года. То есть без «Рамблера» как без акционера и партнёра мы живём восемь месяцев. Именно с этого момента начался рост компании. За 2016 мы выросли на 34% по трафику и на 50% по деньгам. За первый квартал этого года мы выросли по деньгам на 25% год к году, а по трафу — на 60%. В мае мы показываем трехзначные цифры роста по трафу год к году. Так что можно говорить о том, что без «Рамблера» мы достаточно жизнеспособны.
Ускорившийся рост связан с тем, что игровое направление не было приоритетным в холдинге?
Это не совсем так. Игры, с моей точки зрения, всегда нужны были «Рамблеру» и интерес к этой индустрии, насколько я знаю, у «Рамблера» сохраняется до сих пор.
Давай немного вернемся назад. «Рамблер» появился по собственной воле на горизонте «Канобу» в марте 2011 года в лице Дмитрия Степанова, который сейчас топ-менеджер «Яндекса». Он сказал, что они готовы были выкупить долю моего партнёра Kite Ventures, объединить с Games.Rambler.ru и инвестировать в развитие актива.
Магия Молибога, Степанова и Кати Кругловой сыграла свою роль. Это прекрасные люди и профессионалы. Тогда я понимал, какие большие перспективы могут открыться перед «Канобу».
Осенью 2011 года сделка была закрыта, и чтобы она свершилась, я положил своих денег— порядка $400 000. В декабре 2011 года мы уже начали сотрудничество с «Рамблером» и выкупили AG.ru у «Вымпелкома».
То есть ты докладывал деньги, чтобы купить AG.ru?
Я докладывал деньги, чтобы сделка между мной, «Рамблером» и фондом была заключена, выкупал часть объединенной компании по цене сделки.
Если делить всё пребывание в «Рамблере» на три периода, то 2012 год был классическим романтичным периодом. Выручка в 2012 году у нас выросла в 4 раза. Мы учились зарабатывать деньги вместе с «Рамблером», у нас получалось, и это не могло не радовать. Вскоре «Канобу» заинтересовался один публичный большой холдинг, который предложил $10 млн за 100% компании. Но «Рамблер» был готов продать только свою долю за $10 млн. Это было существенно выше того прайса, по которому «Рамблер» зашёл в «Канобу». Я тогда посчитал, что, в принципе, можно было договариваться. Но, к сожалению, две большие компании не смогли это сделать.
Всё-таки к сожалению?
Или нет. У меня здесь сожалений мало, и я с некоторой иронией, скорее, говорю. Я не занимаюсь рефлексией по поводу этой истории, потому что не управлял на 100% ситуацией.
Этот конфетно-букетный период закончился слиянием с SUP. В марте 2013 года эта информация уже появилась внутри холдинга. По итогам 2013 года наша выручка была порядка $4 млн, но в эти годы (2013-2014) начался следующий этап наших отношений — суровый быт.
Холдинг возглавил специально приглашенный из Apple Петр Захаров. Мы быстро поняли, что у нас было разное видение развития, он не смог убедить меня, а я — его.
Можешь конкретизировать, в чём было различие?
Пётр оказался не на своём месте. И он, к сожалению, был не готов решать задачи такого уровня, чтобы воплощать какую-то стратегию развития. Он пытался быть тем, кем не являлся, и предлагал то, в чём не разбирался. С моей точки зрения, ему не хватало скиллов для управления таким большим холдингом, мозгов, чтобы все быстро и качественно впитывать, и лидерских качеств, чтобы набрать команду, предложить ей план действий и повести за собой. Мне кажется, что он не справился с этим стрессом, и, как следствие, достаточно быстро ушёл.
Ты говорил «Ведомостям», что вы решили, что будете выходить из холдинга в 2013 году.
Да, это было именно с Захаровым. Мы договорились, что «Рамблер» продаст свою долю кому-то, кто будет разделять мои ценности. К нам тогда проявила интерес другая публичная компания. Они были согласны заплатить $10 млн за долю «Рамблера». К сожалению, Пётр провалил переговоры, и сделка не случилась.
В декабре 2013 года уже третья публичная компания проявила интерес к покупке. Но, к сожалению, форс-мажор, который случился осенью 2014 года на их стороне, не дал сделке состояться. Хотя мы были очень близки к подписанию, прошли дью дил, согласовали и подготовили все необходимые документы. Параллельно с этим у «Рамблера» опять сменился менеджмент — пришли Дмитрии Малов и Кочнев.
Как минимум Кочнев — очень близкий к индустрии игр человек. Почему вы тогда не смогли найти синергию внутри холдинга?
Кочнев — очень известный, именно «известный», в среде профессионалов человек. Но за 10 лет он сменил 6-7 мест работы. В какой-то мере это его характеризует. Да и в «Рамблере» он надолго не задержался, как и в «Евросети».
Я не знаю, почему ему не хватило такта и ума интегрировать «Канобу» в «Рамблер». Более того, в 2015 году — в период нашего «развода» — он стал ярковыраженным представителем агрессивной силы со стороны партнёра. Он прессовал нас по периметру, в том числе отключая от трафика «большого брата», что было удивительно и забавно. Также в 2015 году моим партнером было инициировано разбирательство в суде.
По какому поводу?
У нас было условие non-compete, по которому всё, что происходило в холдинге и было связано с играми, должно было проходить через «Канобу». Это соглашение с «Рамблером» мы изначально подписали в 2011 году. Инициативой «Рамблера» было снять эти договорённости и заниматься играми самим. «Рамблер» подал иск в Британский суд, мне пришлось подавать ответную претензию. Мы урегулировали это в досудебном порядке, но мне пришлось потратить на это время, деньги. Спасибо Марии Либерман, которая помогала мне вести переговоры с «Рамблером», и компании CIS London и лично Светлане Ландэн, которая представляла меня в английском правосудии.
Зачем вас отключали от трафика?
Отключение от трафа было хотя бы в рамках какой-то логики, но там до смешного доходило. Например, на нас распространялась общая скидка с остальным холдингом на медицинское страхование. «Рамблер» попросил страховую компанию больше не предоставлять нам эту скидку. Хорошо, что мы успели съехать из офиса на Даниловской мануфактуре, а то нам додумались бы там и воду отключить, и свет. Я уже ничему не удивлялся.
То есть это было выкручивание рук и давление. Полгода «Рамблер» давил по всем фронтам. Но когда продавить не получилось , мы сели за стол переговоров и летом 2015 года подписали соглашение о разводе. Следующий год мы провели за его реализацией. Это и стало третьим и последним этапом наших отношений.
Давление было из-за бизнеса или из-за человеческих взаимоотношений?
Во-первых, корректней было бы об этом спросить их. Во-вторых, у меня есть предположение, что они хотели получить «Канобу» целиком. В момент переговоров по продаже своей доли «Рамблер» сделал мне предложение о покупке моей доли исходя из стоимости актива на порядок дешевле той цены, что сам обсуждал с третьей стороной.
Какая у тебя была доля «Канобу» внутри холдинга?
«Рамблер» был мажоритарным акционером, я — миноритарным.
Мое сотрудничество с «Рамблером» в течение 5 лет не принесло пользы ни мне, ни ему. Теперь, на своем собственном опыте, я понимаю, как важно выбирать партнёра и подписывать все документы. За 5 лет у меня сменилось 5 собеседников в компании — Николай Молибог, Петр Захаров, Дмитрий Малов, Рафаэль Абрамян, Дмитрий Сергеев. Причём новый сразу же предъявлял претензии по поводу тех договорённостей, которых мы достигли с его предшественником. Потом он выдвигал свои предложения, мы их принимали, приходил другой человек, и всё начиналось с начала.
Летом 2014 года, когда я пришёл в кабинет к Малову, он был недоволен теми договорённостями, что у меня были и с Молибогом, и с Захаровым. Я ему сказал: «Ты понимаешь, что через год здесь будет сидеть другой человек и говорить то же самое?». И в августе 2015 года я пришёл в тот же кабинет, но уже к Абрамяну, и он начал с того, что ему не понравились мои договорённости с Маловым. Я сказал: «Стоп, пожалуйста, давай мы этот разговор пропустим. Давай мы сразу будем смотреть на подписанные документы и двигаться с этой точки». Единственную здравую позицию я получил как раз от Рафаэля. Он и Дмитрий Сергеев были голосом разума после нескольких чуваков, которые вели себя неадекватно, агрессивно.
После развода де-факто я был вынужден начать с нуля. Например, мы получали трафик с «головы» Rambler.ru, то есть это была аудитория, которая приходила фактически на кликбейт. В каком-то смысле мы даже рады, что у нас нет этого трафика, потому что мы пересмотрели отношение к собственному продукту. В январе нас отключили от трафика, но мы через год улучшили эти показатели по уникам, причём время на сайте и глубина просмотра у нас стали намного лучше.
Ты сейчас являешься единственным владельцем компании?
Да.
Ты же не выкупал долю у «Рамблера» за $10 млн? Речь шла о разделе активов, и ты заплатил существенно меньшую сумму?
У нас действительно был раздел активов. «Рамблеру» ушли Epic.Kanobu.ru — цифровая дистрибуция — и Games.Kanobu.ru — партнёрки и с ними больше половины выручки.. Это справедливо, потому что это та часть, которая выросла из Games.Rambler.ru. А она досталась нам в результате сделки с «Рамблером». В мои планы пока не входит делать ни дистрибуцию, ни партнёрки. Урлы Epic и Games остались, конечно же, у меня, и если будут интересные партнерские предложения по витрине — я их рассмотрю.
Про условия сделки я не хочу давать дополнительные комментарии, подтверждать или опровергать любые оценки.
«Я не главный редактор и даже не редактор»
Тебе не кажется, что выход издания из «хорошей компании» и уход Вадима Милющенко любопытно совпали?
Это не синхронизировано и у меня даже не было времени рассуждать о причинно-следственных связях. Я договаривался об условиях развода с партнёром. С Вадимом мы проработали недолго — всего полгода, и он довольно быстро выгорел. Плюс он был не в Москве, поэтому потеря контакта очевидно сказывалась на качестве.
В то же время я видел, как внутри редакции развивался Максим Иванов. Мы с ним договорились в начале 2016 года, что я буду держать это место для него. Максим учился на последнем курсе вуза очно и уже два года вращался на орбите «Канобу». Он стал первым моим опытом выращивания редактора внутри.
И тебе кажется, что удачно получилось?
Я пересмотрел раз десять список опытных людей, которые были на рынке, и ни одному из них мне не хотелось делать предложение. Это всё были люди своей колеи, они не выглядели жизнеспособно и не фонтанировали идеями.
В Максиме я видел и огонь, и стремление. Ему на тот момент был 21 год. Я понимал все риски, связанные с молодым главным редактором, и, откровенно говоря, я их недооценил. Каждый день это боль, это моя головная боль. Если у человека каждый день что-то болит, то он может смело называть это «Максим Иванов». Каждый день про**ы дедлайнов, непонимание базовых вещей — это недостаток скиллов.
Это не отменяет того, что я считаю его лучшим главредом среди игровых медиа, хотя он работает ещё неполный год. Моей задачей было держать для него планку чуть выше, чем она у него есть, чтобы в нём росли качества мотиватора, лидера, стратега и просто разумного человека — всё то, что нужно хорошему главному редактору. За весь свой недолгий опыт общения с главредами я пришел к выводу, что одним из базовых качеств главного редактора должна быть стрессоустойчивость. Выдерживать ненормальных акционеров дано не каждому. Нужны стальные нервы и железная выдержка.
Как тебе было возвращаться к роли главреда, пока не вышел Максим?
С января по июнь прошлого года мне пришлось взвалить это на себя, и я взвалил. Это не моё, я однозначно не главный редактор и даже не редактор. Надеюсь, что я в целом справился.
«Они заставили массу людей выйти из дома и наматывать километры по городу — это здорово. И когда ребенок наводит телефон на памятник и получает информацию, кому он установлен, — тоже здорово. А то, что власти наказывают, — лишнее подтверждение тому, что игры — это медиа с высоким качеством погружения и интерактивностью, которая меняет жизнь человека». Кто и про что это сказал?
Это мог и я сказать про Pokemon Go.
Это твой ответ на вопрос о Pokemon Go и Соколовском. Сегодня озвучили приговор: не считаешь, что это уже не очень здорово?
Я считаю, что эта история не заканчивается, а только начинается. Игры лежат за пределами понимания людей, принимающих решения в нашей стране. Игры всё больше врываются в информационное пространство через истории про Pokemon Go или с каким-то другим скандальным контекстом. Я думаю осознание того, что игры — это самое крутое медиа, тяжело, но приходит в голову к людям во власти. В ближайшие несколько лет к играм будет больше внимания, требований и желания управлять.
Госрегулирование?
Я не буду называть это госрегулированием, но если оно возникнет — не удивлюсь. Игры очень сложно регулировать в том смысле, что игры в Steam, App Store, Playstation Store — это всё world-wide релизы. Нет никакой региональной привязки. Но власти могут захотеть регулировать кириллический сегмент этих платформ, просто мы пока к этому ещё не пришли. Мне думается, что игры идут в списке после онлайн-кинотеатров. Мы, к сожалению, можем стать следующими.
Kanobu - сайт про игры, кино, комиксы...но не сегодня. Сегодня 4 из 7 материалов в фичере про Соколовского и вердикт. Под каждым материалом сотни комментариев с разными взглядами и суждениями.
Редакции, где главному редактору 23, сложно не реагировать на то, что человеку, практически их ровеснику, дают 3,5 года.
Мы бы хотели больше писать про крутой Prey, про Гая Ричи (фак ю, Мадонна), про GTA, Терминатора и киберспорт, но сегодняшняя повестка дня происходящего в нашей стране не оставляет нам вариантов.
Мы взяли тему Соколовского потому что Покемон гоу вот это все, а добиваем ее потому что это совсем не ок и невозможно не рефлексировать. Такие дела.PS наш новый слоган "Канобу - сайт с высокой социальной ответственностью и низкой посадкой!"
Вот сегодня у вас на главной в топе четыре записи про «дело Соколовского» (разговор состоялся 11 мая — «Роем!»). «Канобу» должен столько писать про это?
Мы про Соколовского начали писать одними из первых среди развлекательных медиа и единственными среди игровых. Если у меня в редакции полтора десятка человек, в основном, 22-23 лет, и больше половины волнует это дело